Благотворительность — это психическая гигиена, иначе превратишься в Кощея Бессметного

Мой отец — создатель успешного бизнеса (“Ланит” – крупный холдинг в IT-секторе – прим. ред.). Папа всегда занимался благотворительностью. Он просто всегда и всем помогал, если мог, как людям, так и организациям, которые к нему обращались. Это было полем, в котором мы росли. Он не много об этом рассказывал, но когда папы не стало в 2018 году, наверное, самое частое, что мы услышали от множества людей в его память: “Он нам так помог”. Для меня помощь людям — это часть моего семейного наследия, моей верности отцу, дань отношениям с ним. А своим детям мы стараемся передать установку, что, если нам повезло в жизни, — добились ли мы успеха сами, или получили подарок от своих родителей, – в любом случае, привилегированное положение предполагает ответственность, обязывает.

Когда папа ушел, у нас разделились задачи: брат взял на себя бизнес, а я — те социальные проекты, которые папа начал, но не успел закончить. Я не бизнесмен: я лингвист, спортсмен, психолог. Я хороший организатор. На этот бэкграунд — дисциплина, внимание к деталям, понимание психологии и организационных вопросов и немножко спортивного упрямства — социальные проекты легли довольно хорошо. Нам так хотелось, чтобы эта часть его дела не пропала. Я пытаюсь оценивать то, что делаю, его глазами, надеюсь, что ему бы понравилось.

Мир строится на взаимопомощи, не живет без этого. Мне кажется, благотворительность — это в каком-то смысле психическая гигиена, как чистить зубы по утрам — это физиологическая гигиена, чтобы на этом уровне все было свежим и здоровым. Без этого, при наличии избытка ресурса, есть риск превратиться в Кощея Бессмертного и «зачахнуть над златом». Счастье, если мы можем немножко вкладываться в то, чтобы мир держался хорошо. Лучше всего, конечно, помогать из состояния избытка (энергии, финансов, вообще любых ресурсов) — поэтому мне кажется важным, чтобы те люди, у кого есть этот избыток, делали этот вклад. В развитых странах это норма, что люди, зарабатывающие больше, определенный процент своих доходов выделяют на благотворительность. Для меня взаимопомощь — это цивилизация.

Мы занимались социальными проектами еще до того, как это стало массовым и обязательным для бизнеса, особенного крупного. В какой-то момент, когда это начало расти, мы морально очень мучались: было очень странно, нам претило выставлять благотворительность напоказ. Кстати, многие компании и сотрудники холдинга и сейчас что-то делают сами и просят нас об этом не рассказывать. А нам пришлось принять новую реальность, в которой нашлись и неожиданные плюсы: оказалось, что, когда мы рассказываем про свои проекты, это оказывает вовлекающий эффект на наших сотрудников. Приходит много людей, присоединяется, это никогда не указание сверху. А в соцпроекты в основном ввязываются очень хорошие люди. Это подарок.

Чтобы выбрать социальный проект, которому помогать, нужно много смотреть глазами и слушать ушами. Хочется помогать честным и эффективным проектам. Запросов приходит много, разных, иногда странных. Не хочется, чтобы деньги были пущены на ветер. Поэтому в вопросах выбора проектов, которым помогать, со временем мы стали занимать проактивную позицию. Сами стали искать проекты и приходить к организаторам.

Когда грянул коронавирус, многие наши проекты оказались заблокированы — те, которые были в поле, где важен прямой контакт и присутствие. Внезапно ни мы не смогли ездить к подопечным, ни они к нам, многое сломалось. Мы решили перейти в развитие онлайн-проектов. Решили сделать большой социальный портал с бесплатными помогающими материалами. В России в последние годы очень выросла сфера помощи напрямую, но пока еще мало говорят о том, что помощь нужна еще и тем, кто помогает: например, членам семей детей и взрослых с особенностями, или специалистам помогающих профессий.

Мы задумали портал с бесплатными обучающими и координирующими материалами именно для них. Правда, этой задумке приходится преодолевать много препятствий на пути к реальности. Не помню, как именно пришла идея стать партнерами ИРСУ, но в силу того, что я психолог, я много видела в разных контекстах Людмилу Петрановскую и Дину Магнат. Видела вокруг упоминания ИРСУ, и, когда среди моих знакомых обнаружилось двое тренеров Школы приемной родителей, решила «не ограничивать себя» и пойти уже к Людмиле Владимировне предложить помощь, масштабирование.

Вместе с ИРСУ мы смогли записать видеолекцию “Медицинские особенности детей с опытом сиротства” как пилотный проект. Затем мы вместе сделали большой онлайн-курс для психологов ”Основы семейного устройства и помощи принимающим семьям”.

Нам было фантастически комфортно работать с ИРСУ. Мы не часто встречаем такое в партнерстве с некоммерческими организациями. Многие НКО не до конца понимают, чего именно хотят — берутся за проект без предварительной подготовки, в итоге у нас уходит много усилий, чтобы понять, что именно нужно, придать форму будущему проекту. С ИРСУ было не так: на наше предложение помощи коллеги ответили «спасибо, мы подумаем, мы пока не понимаем, как это может выглядеть». Прошло некоторое время, и ИРСУ вернулся к нам с очень четким и конкретным запросом, с понятными целями.

Такая работа получается приятной и слаженной, гораздо более эффективной. Эффективность, кстати, еще одна важная для меня вещь. В свое время, пытаясь разобраться в международной практике, я с удивлением обнаруживала для себя, что, скажем, в США нередко 60% пожертвований НКО уходят на зарплаты и административку. И когда я читаю, например, годовой отчет ИРСУ, я понимаю, какая на самом деле крутая эффективность у многих наших организаций. Я хорошо знаю, каких огромных усилий стоит в наших условиях наладить работу именно так. И бесконечно уважаю и восхищаюсь людьми, которые это делают.