Самообразование

У нас в ИРСУ есть коллеги, которые очень щедры на похвалу и комплименты. (Я, как вы поняли, — не из таких. По сравнению с ними я суровая Снежная Королева. От меня похвала бывает только за героические заслуги 🤦‍♀️)

Было ли у вас такое, что вы работаете, скажем, с ребенком, а ваша коллега – с родителем, и вот у вас консилиум, и вы с коллегой едва ли не ругаетесь, излагая совершенно разные взгляды на одну и ту же семейную ситуацию? 

Я работала воспитателем в реабилитационном центре города Глазова, а потом — психологом в реабилитационном центре Ижевска. 

Пришла клиентка. И почти с порога:

— У меня эмоциональное выгорание.

В ИРСУ время от времени приходят учиться настоящие скептики. И в Школу приёмных родителей, и на курсы для специалистов. Как ни странно, именно они потом часто оказываются нашими самыми преданными фанатами.

Дорогие все. Мы опубликовали наш новый годовой отчет. Нарядный и живой. Пойдемте читать и рассматривать?

Чтобы помогать детям, недостаточно денег и хорошо написанных программ, недостаточно милосердия и управленческих способностей. Чтобы помогать детям, прежде всего нужен человек с характером.

Только я вам написала про «они промолчат — и мы разобьёмся», как (в лучших традициях «нас подслушивают») наткнулась на материал по социальной психологии. Оказывается, всё уже давно изучено: это эффект свидетеля, он же эффект постороннего, он же синдром Дженовезе.

Коллеги порекомендовали фильм «Оценка» (The Assessment, 2024) — антиутопия о том, как в будущем, родительство — самое обычное, не приёмное — не доступно для всех, а требует получения разрешения. 

Это у нас в ИРСУ есть такая регулярная присказка. Она из старого анекдота*

Тут недавно пришел клиент и спросил. «А у вас приемные дети есть?». Не впервые, конечно. Чего только клиенты не спрашивают: А вы замужем? А вы что детей не бьете? А жить с психбольным пробовали? 

Одна коллега у нас в ИРСУ как-то сказала: «Права ветеранов защищают ветераны. Права диаспоры — представители диаспоры. Права больных лейкемией — семьи, столкнувшиеся с болезнью. А кто защищает права детей-сирот? Сами дети же не могут. Похоже, это делают “внутренние дети” определенных взрослых. Часто тоже раненные, травмированные».

Когда помогающий специалист работает в хорошей организации, то с некоторой долей вероятности в неформальном разговоре он про работу может сказать: «Мы как одна большая семья». (У меня в голове в этот момент каждый раз выпрыгивает мем: «Правда, дисфункциональная». Простите.)

Приемные родители, о которых думает общество, тоже.

Гости 12 выпуска подкаста «Чейные дети» — Алексей Кузьмин и Владимир Балакирев  специалисты по оценке программ и проектов социальной направленности из компании «Процесс Консалтинг».

Как через игру восстановить контакт, доверие и близость между родителями и детьми? 

В 11 выпуске подкаста «Чейные дети» обсуждаем Тераплэй — метод с доказанной эффективностью, который помогает укреплять привязанность и справляться с трудностями в отношениях. Он основан на четырех ключевых элементах здоровых отношений — структуре, вовлечении, заботе и вызове.

25 февраля ИРСУ, благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» и благотворительный фонд «Найди семью» провели круглый стол, посвящённый сравнению результатов обучения в Школе приёмных родителей онлайн и офлайн. Результаты показали: ШПР-онлайн так же эффективна, как ШПР-офлайн.

Ключевое отличие — в СРЦН дети попадают ненадолго: пока не разрешится ситуация, из-за которой они попали в приют-убежище. Сценариев множество. Самый частый — «ребёнок в беде». Родители ушли и про него забыли — оставили на улице, закрыли в квартире или отвели к соседям и не забирают. Или — родители ушли в запой и не могут смотреть за ребёнком. Или — ослабленная семья не справляется с воспитанием сложного ребёнка, который может причинить вред себе и окружающим.