Тренинги и семинары

Я бесчетное число раз встречала людей, которые говорили, что не умеют отдыхать. Чаще всего это объяснялось строгим воспитанием: в детстве отдых и безделье беспощадно порицались. «Чего разлеглась? Мало ли что ты устала? Мать тоже не железная». Ну, вот это вот всё.

У нас в ИРСУ есть коллега. Назовём её Маня.

Маня — оптимист. Прям  от души, с размахом. Умеет видеть смысл в бардаке, ценность в факапе и прогресс в хаосе. С ней рядом подбадриваешься, успокаиваешься и преиспоолняешься надеждой. Всё будет хорошо.

На заметку приемной мамы «Мой приемный сын – таджик» мы получили впечатляюще много откликов. От «Это всё неправда, вы придумали ради хайпа» до «Со мной тоже такое было».

В канале ИРСУ на днях вышел пост: «Наш приёмный сын — таджик. Из-за этого мы поссорились с родственниками и много узнали про древнюю Персию». Пост оказался спичкой в сухую траву.

У каждой семейной тайны есть причина. И есть цена. Платит её не только «автор» тайны. Платят все: тот, кому не рассказали, тот, кто знает и вынужден молчать, тот, кто только догадывается, но не может спросить.

На трудные вопросы детей у родителей не всегда находятся ответы. Но одно дело, когда родители не могут объяснить ребенку сложные этические или социальные понятия.

Почему у меня нет папы? Ты умрёшь? Почему ты плакала вчера? Почему бабушка с нами не разговаривает? Я родился в животике у тебя? А мы бедные?

В чате канала «Думай как супервизор!» затронули тему приторной, чрезмерной похвалы. Той самой, когда за любую мелочь ребёнка заливают сладким сиропом. Залез на горку — гений. Выбросил бумажку в урну — невероятно умный. Слепил комок снега — просто юный Микеланджело.

У нас в ИРСУ есть коллеги, которые очень щедры на похвалу и комплименты. (Я, как вы поняли, — не из таких. По сравнению с ними я суровая Снежная Королева. От меня похвала бывает только за героические заслуги 🤦‍♀️)

У нас на этой неделе была классная супервизия. 

Было ли у вас такое, что вы работаете, скажем, с ребенком, а ваша коллега – с родителем, и вот у вас консилиум, и вы с коллегой едва ли не ругаетесь, излагая совершенно разные взгляды на одну и ту же семейную ситуацию? 

Я работала воспитателем в реабилитационном центре города Глазова, а потом — психологом в реабилитационном центре Ижевска. 

Пришла клиентка. И почти с порога:

— У меня эмоциональное выгорание.

В ИРСУ время от времени приходят учиться настоящие скептики. И в Школу приёмных родителей, и на курсы для специалистов. Как ни странно, именно они потом часто оказываются нашими самыми преданными фанатами.

Только я вам написала про «они промолчат — и мы разобьёмся», как (в лучших традициях «нас подслушивают») наткнулась на материал по социальной психологии. Оказывается, всё уже давно изучено: это эффект свидетеля, он же эффект постороннего, он же синдром Дженовезе.

Коллеги порекомендовали фильм «Оценка» (The Assessment, 2024) — антиутопия о том, как в будущем, родительство — самое обычное, не приёмное — не доступно для всех, а требует получения разрешения. 

Это у нас в ИРСУ есть такая регулярная присказка. Она из старого анекдота*

Тут недавно пришел клиент и спросил. «А у вас приемные дети есть?». Не впервые, конечно. Чего только клиенты не спрашивают: А вы замужем? А вы что детей не бьете? А жить с психбольным пробовали? 

У этой группы уже в названии (название «МТ» ) спрятана интрига — никто не знает, как расшифровывается аббревиатура. Дети сами могут придумать, мы (ведущие) спрашиваем их об этом несколько раз в течение года: «Что эта группа значит для вас?»  

Одна коллега у нас в ИРСУ как-то сказала: «Права ветеранов защищают ветераны. Права диаспоры — представители диаспоры. Права больных лейкемией — семьи, столкнувшиеся с болезнью. А кто защищает права детей-сирот? Сами дети же не могут. Похоже, это делают “внутренние дети” определенных взрослых. Часто тоже раненные, травмированные».