Я счастлива, что мы решились на усыновление, трудности однозначно стоили того, что Ульяна теперь с нами

Я уже знала Людмилу Петрановскую, слушала ее лекции, позже узнала о существовании ИРСУ, и мне очень хотелось попасть в Школу Приемных Родителей (ШПР) именно туда. Для нашей семьи это  был уникальный  и бесценный опыт. Я, как многодетная мать, считала себя подкованным родителем, читала много книг, слушала лекции, была погружена в воспитание. Но вся информация в ИРСУ была больше моего опыта и оказалась настолько полезна, что сильно впечатлила и меня, и мужа. Опыт обучения в ИРСУ нас сильно поддержал. Взвесив и обсудив все варианты, мы решили принять в семью ребенка возраста между своими кровными детьми, 5–10 лет. Нам было неважно, мальчик или девочка. 

Я искала очень активно, распечатала всех подходящих детей из базы со всех регионов. Сделала звонки примерно по ста анкетам, но приглашения на знакомство не было, чаще всего анкета была уже неактуальна и вот буквально последней из сотни оказалась девочка Ульяна из небольшого поселка Хасан Приморского края, на Японском море у границы с КНДР.

Опека поселка Хасан оказалась необыкновенно дружелюбной, они достаточно подробно рассказали нам об Ульяне по телефону. Девочке 8 лет, ее кровную маму лишили прав в Ульянины 3 года, потом была родственная опека. Приемная мама (ее родная тетя) по причине проблем со здоровьем не могла продолжать воспитывать Ульяну и в 8 лет отдала в детский дом. Путь был долгий, детский дом был так далеко, 8 часов перелета и 4 часа на машине, так что предыдущая семья до нас приезжала на знакомство с ребенком в этот детский дом 4 месяца назад.

Знакомство с ребенком, сама ситуация с выбором взрослого ребенка при личном контакте с ним казалась нам неестественной. Директор детского дома очень сильно помогла с первым знакомством, прекрасно подготовила встречу, дали расслабиться, поили чаем с бутербродами, приглашали психолога, воспитателей и врачей, чтобы мы могли немного сориентироваться в обстановке, поболтать и не так волноваться. 

Затем привели Ульяну. Для первой встречи ее нарядили во все красивое сразу. Кружевное платье, кружевные гольфы, банты. Она была как кукла. Но было видно, что она сильно встревожена и нервничает. Она нарисовала нам рисунок и очень возбужденно и неестественно восклицала: «Вау, как хорошо! вы такие классные! Вау! сегодня такой хороший день, потому что вы приехали!». Ее темперамент сразу бросался в глаза: активная, общительная, быстрая. Мы подумали: «О! это наша девочка!», так она была похожа на наших шумных и активных детей.

ДД очень помог нам, пока готовились документы, нам отдавали ее пообщаться на полдня. Мы гуляли по берегу моря, болтали ходили в магазины, кафе, у нас была куча неформального общения.

Главный страх был за младшего сына. Ему было три года, и он казался нам самым уязвимым. Этот страх был самым сильным, но оказался самым необоснованным. Ульяна стала необыкновенно заботливой и любящей сестрой, она росла в многодетной семье и, видимо, сестры с братьями заботились хорошо друг о друге. 

Еще я очень боялась независимости ребенка из детского дома, что у нас будут проблемы с соблюдением правил перемещения и безопасности (мы живем за городом). И это тоже оказалось совершенное напрасным страхом, Ульяна с самого начала соблюдала правила границ и времени прогулки.

После обучения в ШПР я много читала, что приемные дети плохо спят в первое время адаптации. Страх криков во сне, прерывистого тревожного сна тоже был одним из основных для меня. Я очень плохо переношу ограниченный сон. Но все это как-то незаметно пережили, и сон нормали-зовался через полгода.

В целом мы смотрим на свои прошлые страхи как на потерю времени и энергии. Основные сложности нас ждали в совершенно непредсказуемых местах.

Началась сложная и неожиданно тяжелая адаптация ребенка, который поначалу казался совершенно подароч-ным. Начались притирки, трудности и преодоления, порой сложно переносимые вещи.

У нас не было похожего опыта, и нам потребовалось несколько месяцев, чтобы понять что-то про поведение и психику Ульяны. Оказалось, что многие вещи, которые казались нам адаптацией, асоциальностью, педагогической запущенностью или травмой, были особенностями Ульяниного организма, биохимией ее мозга.

С врачами и психологами мы составили дорожную карту Ульяниного развития, определили опоры в ее развитии и зоны роста.  

Адаптация была сложная, но сейчас хорошо видно, что большая часть проблем уже позади. У нас совершенно обычные семейные выходные и спокойные вечера, без конфликтов, с юмором, настольными играми, музыкой.

Мы вернулись в свой обычный ритм жизни, я приглашаю к себе гостей без оглядки на ораву громких активных детей. Мы планируем совместный отдых с детьми без ужаса, что проведем вместе неделю, наоборот, спустя год адаптации мы уже наслаждаемся совместным времяпровождением. Ульяна такой уже привычный член нашей семьи, что даже странно, что мы были так долго без нее.

Если бы меня спросили совета после года моего опыта приемного материнства, то я бы посоветовала заранее подготовить себе поддержку. Любую, которая помогает именно вам в кризисе или трудных ситуациях. Кому-то необходимо побыть одному. Кому-то нужен психолог. Нужно заранее продумать план поддержки себя, кислородную маску. Я ходила на родительские группы в ИРСУ и выгружала там все свои тревоги и переживания в принимающей атмосфере родителей с похожим опытом. Также меня поддер-живала психолог из ИРСУ, Алексеева Елена, в трудную минуту мне важно было кому-то написать или позвонить и получить нормализующий ситуацию и успокаивающий ответ «да, такое часто случается, и это нормально».

В нашей семье в процессе жизни и адаптации случилось много неожиданных событий, которые мы не планировали. Но я счастлива, что мы решились на усыновление, этот опыт однозначно стоил того, что Ульяна теперь с нами.

Алина Аюпова, выпускница ШПР ИРСУ

Записала Светлана Андреева, специально для ИРСУ