Дети с травмами привязанности для отечественной психологии фактически не существуют

Опытный практикующий психолог не знает, что с этим делать и как это устроено. Увы, сегодня этому не учат практически нигде.

Почему раньше не было описано — ну что вы, конечно было. В литературе. Это называлось «дурная натура», «испорченный ребенок». И сейчас граждане в комментах резвятся, не решаясь написать совет «изолировать от общества», обходятся эвфемизмами “индивидуальный присмотр нужен”.

Психологов и психотерапевтов всегда больше интересовали утонченные невротики из среднего класса. С ними так интересно. Они умны, безопасны и платежеспособны. У них такие остросюжетные сны и сложные чувства. С ними можно годами обсуждать, как мама «слишком любила», «душила заботой, но не принимала безусловно», как обрыдли обязательные семейные ужины по воскресеньям и требования отца поступить в университет Лиги плюща.

Кому какое было дело до детей из маргинальных слоев, которые рождались и росли в семьях, где били и насиловали, или попадали в приюты, где тоже били и насиловали. В этих семьях или приютах они умирали или вырастали искалеченными физически, психологически и социально. Конечно, ни их родители, ни они сами в кабинетах психологов не появлялись.

Только в 70-80-х с этими детьми близко столкнулись семьи среднего класса, в которые их стали устраивать, а следом и специалисты. Тогда и описали. Описание верное, хотя понимания, как я думаю, за ним не было. Просто описан «симпотокомплекс». Его пытались лечить дрессировкой и «границами» или советами «просто полюбить». Все это редко помогает и доводит родителей до отчаяния, а то и до проблем с законом.

Я надеюсь (мы над этим работаем, для этого создавался ИРСУ), постепенно это направление психологической помощи станет достаточно развитым, чтобы все, кому необходимо, могли найти специалиста. Сейчас до этого еще далеко.

Если коротко: полезными были бы не американские материалы о расстройстве привязанности, а материалы по работе с травмой и ПТСР. А еще лучше контакты специалиста, который работает с ПТСР у детей. Потому что эти дети всегда — «посткомбатанты». Они выжили в условиях, в которых выжить было очень сложно.

Людмила Петрановская
ЖЖ 19.04.17