Мысль о приемном родительстве не была в фокусе внимания. А тут вдруг осталась

Ирина Шонбина из Архангельска — профессиональный психолог. После Всеобуча, тренинга ИРСУ для специалистов сферы кризисного детства, Ирина стала приемной мамой. Тренинг никоим образом не о том, чтобы специалистам становиться приемными родителями, но неожиданно именно так повлиял на Ирину. Поэтому мы обратили внимание на эту историю. Каким был этот опыт, и чем, по мнению Ирины, стоит запастись приемным родителям — читайте в интервью Алены Щербаковой, подготовленном специально для ИРСУ.

Ирина, ты психолог и специалист сферы кризисного детства. Каким был твой профессиональный путь?

В 1994 году в архангельских вузах факультета психологии не было, поэтому движения мои в эту сторону не пошли, хотя мысли были. Мне хотелось стать переводчиком. Я несколько раз пыталась поступить, но не сложилось. Сейчас, спустя много лет психологической практики, я как будто понимаю замысел: мне предстояло стать совершенно другим переводчиком, с другого языка — языка души.

Я поступила в Поморский государственный университет на факультет специальной дошкольной коррекционной педагогики и психологии. Много лет я с удовольствием работала психологом в детском саду. Параллельно меня увлек интерес к работе коллег по традиционной культуре жителей Беломорского севера. Тогда я разработала свою программу — «Теплица для чувств». Это были психологические упражнения для детей и родителей с вкраплениями традиционных обрядов жителей Беломорского севера.

Позже я 10 лет работала в архангельском центре «Леда», помогала детям и родителям находить друг с другом общий язык. В основном это вопросы взросления, разрешения трудных ситуаций. В 2015 году я получила диплом гештальт-терапевта в Санкт-Петербургском институте Гештальта. Дипломную работу я посвятила изучению привязанности с точки зрения гештальт-терапии. Сейчас я веду частную практику.

Как и почему ты попала на программу Всеобуч?

Центр «Леда», где я работала, стал площадкой для проведения Всеобуча в Архангельске. Это был самый первый набор в 2019 году. На тот момент я уже много прочитала книг и посмотрела видео Людмилы Владимировны Петрановской. Многое было мне близко и вызывало любопытство, человеческое и профессиональное. Когда коллеги сказали мне, что к нам в Архангельск приедет ИРСУ с программой Всеобуч, я сразу решила пойти.

Что ты вынесла для себя из Всеобуча?

Учиться было очень любопытно. За три трехдневки было много теории и общения с ведущими группы, коллегами. Меня и удивило, и обрадовало, что многие участники говорили о личном опыте приемного родительства. Мое любопытство росло. Общение было искренним, и это отозвалось. Мне запомнился один из принципов, о котором мы говорили в связи с проблемами кризисного детства: к человеку — мягко, а к самой проблеме — жестко и четко. Мне это близко.

Весь опыт — и тренинг Всеобуч, и ИРСУ — дает колоссальную поддержку. Да, есть проблема кризисного детства и сиротства, но при этом существует институт, разработана программа, есть теоретические материалы и практические упражнения, в этом задействовано много замечательных людей, готовых объяснять и помогать — так появляются устойчивость и опора. Это помогает преодолевать сопротивление, когда встречаешься со сложностями.

Почему и в какой момент возникло желание стать приемным родителем?

У коллег были разные цели обучения на программе. Я, среди прочего, продолжала свой путь в решении личной задачи — быть мамой, несмотря на многолетние неуспешные попытки. На Всеобуче у меня появилась возможность увидеть другую форму появления ребенка в семье. Благодаря некоторым упражнениям, у меня рос интерес к теме приемного родительства. Когда я проигрывала роль приемной мамы или приемного ребенка, погружение ставило меня внутрь ситуации. До Всеобуча я об этом думала, но мысль о приемном родительстве не оставалась в фокусе моего внимания. А тут вдруг осталась, и было ощущение, как будто я на Всеобуче забеременела этой мыслью.

У меня была прямая мотивация — мы с мужем хотели дочку. Никаких дополнительных смыслов я сюда не вкладывала. И всё, процесс запустился. В ноябре я познакомилась с Евой, в конце декабря она уже жила у нас дома, как самый дорогой в жизни подарок к Новому году.

С какими сложностями пришлось столкнуться на пути к приемному родительству?

Самое сложное для меня было встроить родительство в график, в котором я живу. На момент появления в нашей семье Евы я была психологом центра «Леда», это достаточно ответственная работа: много документации, работа с людьми, кризисные ситуации. Еще я несколько лет ухаживаю за престарелой мамой после перенесенного ей инсульта. За ней нужен полный уход. Получается, у меня в доме уже был младенец, правда, возрастной. Когда мы познакомились с Евой и нам разрешили прогулки с ней, мне нужно было поработать, потом съездить погулять с Евой на территории Дома ребенка, затем прибежать домой покормить маму, вернуться на работу… И пока Еву не разрешили забрать домой, я жила в такой круговерти.

Сложно было общение со специалистами системы. В банке данных детей-сирот была одна девочка, о которой я думала. Я поехала в другой город, в опеку, узнавать о ней. Мне сказали, что я сороковая в очереди*, но я видела, что анкета девочки много недель висит на сайте без изменений. Я спрашивала о ней, мне отвечали: «Ну и что, вы же сороковые, ждите». Где-то говорили: “У вас заключение степлером скреплено, нужно прошить,” — и не принимали документы. Это было тяжело. Но к моменту, когда анкета Евы появилась на сайте, я уже знала, как разговаривать со специалистами твердо и уверенно — на что мне сразу показали все её документы, когда я за ними обратилась. Через 8 дней после знакомства я подписала согласие. Важно иметь много внутренних сил и опор, чтобы преодолевать такие препятствия. Только собрав всю свою решительность, настойчивость, где-то показывая зубы, можно победить.

Каково это — совмещать в себе роли психолога и приемного родителя?

Точно непросто, важно умение иметь и искать опоры. «Деревня» моих привязанностей о-о-очень большая, в ней до 50 близких человек и большое количество увлечений. Это мощнейшая опора, благодаря которой я становлюсь сильнее и могу все это нести, получая удовольствие. Безусловно, знания по детской психологии помогают мне лучше понимать Еву, но с ней я прежде всего мама, а не психолог, у меня тоже бывают педагогические неудачи.

Что ты посоветуешь будущим студентам Всеобуча?

Посоветую быть внимательными к себе, своим чувствам и переживаниям во время программы. Пожелаю знакомиться с людьми, которые окажутся рядом. У нас, например, были люди из разных систем, из органов, просто коллеги-психологи, завязалось и дружеское, и профессиональное общение. Посоветую наблюдать за тем, что происходит, и, делая паузы, немного отстраиваться — в такие моменты можно что-то в себе разглядеть и лучше понять свои желания и потребности.

А будущим приемным родителям?

Хочется посоветовать прочитать книги Людмилы Владимировны «Дитя двух семей» и «Тайная опора» — там всё очень правильно и понятно написано. Еще пожелаю начать свою личную психотерапию — не меньше чем за год до появления приемного ребенка. Мне, например, очень помогал мой психотерапевт, когда у нас в семье появилась Ева. Увеличилось количество сеансов, мы созванивались. Например, когда нужно было идти в суд, а всего судов было пять.

Пожелаю не бояться трудностей: признавать, что они будут, но смело шагать в сторону важной цели. И, наконец, пожелаю идти в ширину, увеличивая «деревню своих привязанностей», чтобы опоры множились и крепли. Раз я являюсь точкой опоры для своего ребенка, то я и сама ищу и чувствую опоры, поддержку, и так, надеюсь, Ева научится через меня видеть красоту этого мира.

Текст: волонтер Алена Щербакова, специально для ИРСУ 

*По российскому законодательству, семейное устройство осуществляется в интересах детей. Это означает, что дети должны как можно скорее попадать в семьи. «Очереди» из потенциальных опекунов и усыновителей организуются для того, чтобы сотрудники опеки могли как можно быстрее устраивать в семьи детей, оставшихся без попечения родителей. «Очередь» не означает, что ребенка нельзя отдать в семью тем, кто хочет его забрать, пока его не «предложили» всем остальным. На практике, однако, часто бывает как у героини интервью: сотрудники опеки стараются соблюсти «справедливость распределения» детей для взрослых, что идет вразрез с интересами ребенка и противоречит законодательству. — Комментарий ИРСУ

Фото: Личный архив Ирины Шонбиной