Не всё, что нам не нравится в поведении приемных детей, — психиатрия

Опыт без рефлексии не имеет смысла. Мы часто повторяем эту фразу между собой в ИРСУ. Историй приемных семей много разных, иллюстрирующих почти что угодно. Но если мы хотим наращивать компетенцию в вопросах семейного устройства (а для этого в том числе работает наш паблик), кроме описания опыта, что несомненно важно, важно и его осмысление, постановка вопросов, поиск закономерностей и выводов.

На прошлой неделе мы опубликовали текст “Как и почему одна мама вернула своего приемного сына?”, который в комментариях вызвал скорее сочувствие и одобрение. Мы считаем важным отрефлексировать некоторые детали из этой истории, что-то, что нам в ней “жмет”. Ни в коем случае не преследуем цели осудить приемную маму, она рассказала как было, как бывает, это ценно. Но мы хотели бы вместе с вами использовать этот, опыт — дистанцированный от нас и географически и по времени, — для тренировки в размышлении над большой картиной сложностей семейного устройства. Ни в коем случае не претендуем на истину в последней инстанции или занесение на скрижали. Но вот 6 вопросов и комментариев нам для обсуждения:

Вопрос 1. Может ли приемная семья рассчитывать на бережный процесс перемещения ребенка из приемной семьи? В комментариях читательница отмечает, что процесс перемещения из одной приемной семьи в другую в истории Джея очень продуман. Он, действительно, описан довольно гладким. Но. Не новость, что американская система семейного устройства отличается от российской. (Не идеализируем: и та, и другая имеет свои недостатки, о которых мы знаем и из публикаций, и из первых рук). Даже если описанный процесс перемещения был бесшовным и бережным, рассчитывать приемным родителям на что-то подобное в наших условиях было бы иллюзией. В России даже подступов к системному решению этой проблемы нет. Иногда гладкое перемещение у нас тоже случается — благодаря сверхусилиям крайне вовлеченных волонтеров или специалистов. Но очень иногда. В России из приемных семей в основном дети возвращаются в детские дома, часто с разными отвратительными деталями по ходу истории.

Вопрос 2. Взять приемного ребенка и родить кровного одновременно — это убить двух зайцев одним выстрелом? К сожалению, нет. Приемные родители Джея принимали детей, когда в семье только что появился новорожденный. Рожать ребенка и принимать в семью приемного одновременно — это плохая идея, в которой с большой долей вероятности уже запрограммирована отложенная неудача. Рождение ребенка — стресс для семьи, даже если долгожданный и приятный. Приемный ребенок — стресс для семьи тоже. Причем этот стресс — “кот в мешке” — заранее неясно, какого он размера и веса, какие у него особенности и сколько он потребует сил. Стресс может оказаться намного тяжелее, чем мы закладывали на старте, доступных ресурсов может оказаться недостаточно. Любой, кто ввязывался в ремонт или бизнес, может понять, каково это, оказаться в ситуации, когда в середине процесса выясняется, что смета по факту недооценивает требующиеся затраты в 2-3 раза. Вот и тут бывают похожие ощущения. При наличии младенца люфт маневра на перераспределение или наращивание родительских ресурсов становится еще меньше. Стартовые запасы антихрупкости расходуются со скоростью разряжающегося на морозе телефона.

Вопрос 3. Так всё-таки важность принимать в семью детей младше по возрасту, чем уже присутствующие в семье, — миф или разумная предосторожность? В камне высеченного правильного ответа нет. Успешные примеры (гладкие или стоившие больших неоправданных страданий) устройства в семью старших детей — есть. Как с примерами людей, которые выжили в аварии, будучи непристегнутыми — конечно, они есть. Но риск, что всё пойдет кувырком, велик. Позднее Джею искали семью, где он будет младше. Это стало потребностью позже, но на входе, похоже, этот риск был не учтен. Если приемные родители на такое решаются, нужно убедиться, что родители понимают риски, на которые идут — обычно такая нагрузка по силам только некоторым опытным приемным родителям. Разумная же предосторожность скорее в том, чтобы не нарушать иерархию.

Вопрос 4. Если ребенок ведет себя непонятно — это расстройство и нужно обращаться к психиатру? В Международной классификации болезней (начиная с МКБ-9) описано, например, “Реактивное расстройство привязанности”, упомянутое в комментариях. Это очень сильный диагноз — его синоним психогенный аутизм, скорее всего нам с вами такого видеть никогда не доводилось, и слава Богу. Но отчаявшиеся, уставшие, растерянные родители становятся склонными к наивной диагностике и использованию подобных психиатрических формулировок при описании трудностей, которые могут быть следствием адаптационных стратегий, привыкания, внутренних страхов детей. Мы не пытаемся сказать, что у детей не бывает психиатрических заболеваний, мы пытаемся подчеркнуть, что порой родительская беспомощность и нежелание/неспособность адаптироваться прикрываются поиском психиатрических расстройств у детей, попытками уложить детей в больницу и запросами ко врачам о подтверждении, что ребенок психически нездоров. Да, с приемными детьми бывает сложно, их поведение может быть пугающим и не укладывающимся в ожидания, но часто именно в этом и заключается труд приемного родителя: иметь дело с трудным поведением из-за трудных чувств, помогать травмированным детям возвращать, наращивать внутреннее ощущение достоинства и доверия людям. И да, мы не понаслышке знаем, что это бывает очень сложно. Много-много сочувствия приемным родителям, которые сталкиваются с трудным поведением. Но важно подчеркнуть, что не всё, что нам не нравится в поведении детей — психиатрия, многое — нет. В приведенной истории, по словам матери, Джей хорошо себя чувствовал в другой приемной семье, то есть это была не психиатрия, а некая реакция на условия? То есть, возможно, решение было в изменении условий вокруг него, которые могли быть организованы взрослыми?

Вопрос 5. Если наладить хорошую систему передачи в другие приемные семьи, то во вторичных отказах нет ничего страшного? К сожалению, есть. Из довольно большого опыта нашего сообщества мы знаем, с чем приходится сталкиваться семьям при принятии детей после вторичных отказов. Даже те из них, кто уже вырастили ребенка и могут говорить об успехах, отмечают, что вторичные отказы удручающе действуют на психику ребенка. Часто это существенный удар на всю оставшуюся жизнь. Перемещение детей между учреждениями, семьями, если неизбежно, то должно быть минимально насколько это возможно. Каждое новое перемещение несет вред.

Вопрос 6. Как и когда родителями принимается решение о вторичном отказе? Кто-то в комментариях спросил: “А если бы это был кровный ребенок, куда бы дели его?” В истории Джея приемные родители говорят, что не справились и поэтому от него отказались. Им виднее, возможно, это было правильно. Тут нет правильного. Но вопрос: а когда родителям уже достаточно предпринимать попытки что-то наладить? Как при поисковых операциях, рано или поздно принимается решение об остановке поисков, и это всегда страшно, потому что может быть поиск остановился всего за шаг до спасения. Конечно, плохо, когда ребенок страдает в семье и семья страдает. Но при вторичном отказе с большой долей вероятности ребенка переместят не в “хорошую” семью, а переместят в детский дом. Конечно, жить в любящей семье лучше, чем жить в семье, где ты страдаешь, но это далеко не всем предлагается. Когда принимать сложное решение, что мы уже достаточно измучены и больше страдать не хотим. В истории с Джеем мама говорит:“В ту секунду я не то что не любила его, я даже не испытывала к Джею приязни”. Так бывает. Справедливости ради, к кровным детям люди тоже не всегда и круглые сутки испытывают приязнь. Любовь в отношениях с детьми помогает строить отношения, анестезирует боль, да. Но не она основа детско-родительских отношений. И это сложное решение, когда приемному родителю нужно на чаши весов положить свое “не люблю”, “неудобно”, “тяжело”, “плохо” и тот вред, которое нанесет ребенку перемещение неизвестно куда.