«Дети – это то, что меня вдохновляет»

— Валентина, как вы пришли к решению стать приёмным родителем? 

— Я всегда мечтала о большой семье. И вроде бы пять детей — это за глаза. Но когда младший пошёл в садик, появилось свободное время — и я начала думать: чем бы заняться, чтобы это приносило мне радость? Я слушала вебинары, проходила разные тесты, много читала — и поняла, что дети — это как раз то, что меня по-настоящему вдохновляет. Пускай это тяжело, но от детей я получаю силу и энергию. 

И вот так пришла мысль стать приемной мамой. Мой муж был против, но я постепенно старалась его убедить. Прошла обучение в ШПР, получила свидетельство и стала искать ребёнка.

Мы как раз переехали в Москву. Я в картах набираю «Опека» — и мне выскакивает адрес: на первом этаже нашего дома, где мы сняли квартиру. Так не бывает! Значит, сам Бог велел. Иду вставать на очередь, но там говорят, что у них только подростки — а у меня заключение от нуля до двух лет. Я все равно оставляю заявление. И буквально через полтора месяца мне звонят и говорят: пойдете знакомиться? Я говорю — конечно, пойду! И оказывается, детский дом находится всего в восьми остановках от нас, ехать 20 минут. 

Так у нас появился ещё один сыночек. У меня даже никаких сомнений не было, что это наш. Он еще и похож на нас. Я когда первое видео знакомства скинула родителям, они мне сказали: «Ты что, Макарчика подстригла?» (это младший кровный). 

Со дня знакомства и до появления Ильи дома прошло два месяца. И вот уже четыре года он наш ребёнок.

Но мне ещё очень хотелось девочку. Вообще, я заметила, что все мои желания, все мои мечты — они всегда сбываются. И 30 января этого года у нас появилась дочка. Появилась молниеносно, если бы это были роды, сказали бы «стремительные»: с момента знакомства до её приезда домой прошло всего 10 дней.

Я её увидела в базе данных. Ну, такая красотка, думаю, наверное, уже забрали. Через две недели заглядываю — она тут. Думаю: напишу, мало ли что. Оказывается, она свободна. Сообщили диагноз. Сложный, да, но у меня у подруги ребёнок с таким же диагнозом — хороший пацан. Взяла направление и поехала знакомиться.

Я понимала: ребёнок в жутком стрессе, ей три года, о каких точных диагнозах можно точно говорить? Там вообще всё может быть не так, как мы думаем. Поэтому душой я была очень спокойна. На сердце вообще прям вот соловьи пели, было легко. А вот в голове — страхи не отпускали, особенно слова опеки, что уже приезжали несколько кандидатов, но видели состояние ребёнка — и уезжали. А когда познакомились с ней, вижу — да, ребёнок в стрессе. С ней вынесли кулёк печенья — и она без остановки это печенье поглощала, как только заканчивалось — у неё прямо паника начиналась, ей надо было следующую печеньку. 

И вот когда мы её поехали забирать, я тоже набрала печенья, сока. Так и ехали — чуть у неё печенька заканчивается, я ей следующую, чтоб хотя бы до дома спокойно доехать.

Она не плакала, нет. У неё было два режима: если сильный страх — она кричала на ультразвуке, как резкий взлёт самолёта. Уши закладывает сразу. А если не сильный, мы называли «режим чайки» — кричала как чайка. 

И вот мы домой приехали, муж уехал на работу, дома никого. А у меня то ультразвук, то чайка. И меня накрыло, я разрыдалась. Позвонила подруге — а она говорит: ха! Это ерунда, что ты! У нас точно так же было! И я думаю: действительно, это ощущение легкости, крыльев, когда я брала направление — ну оно же не просто так, наверное.  И Господь же видит, даёт по силам нашим. И я успокоилась.

Два дня, конечно, всё равно были жуткие. Дочка вообще не спала — максимум часа четыре в сутки. И всю ночь то самолёт, то чайка…
Хорошо, что у меня уже были какие-то знания — из лекций, из книжек, из ШПР.

Я знала, что спокойствие даёт молитва, вода и природа. И вот у меня круглосуточно фоном играли молитвы — мы под них спали, мы под них ели. В ванне она сидела по пять раз на дню. И гуляли, очень много гуляли. И через неделю всё пошло на спад. Алина перестала кричать, перестала беспрестанно жевать, спит теперь по 7-8 часов ночью и три часа днём. Оказалась очень ласковым и любопытным ребёнком. Узнаёт мир на вкус: первый раз увидела холодильник — лизнула, облизала диван, съела горсть песка на улице. Как по книжке!

— Что в вас изменили приёмные дети?

— Говорят, приёмные дети сначала разрушают твой мир, а потом создают по новой. Я вот стала любить людей. Раньше они были мне как-то безразличны, а сейчас совсем другое отношение к людям появилось. Мне кажется, это благодаря Илье и тому, что я проработала все свои детские травмы. Я себя чувствую счастливой — независимо от обстоятельств, независимо вообще ни от чего. То есть, я могу плакать, я могу быть расстроена, но ощущение счастья — оно всегда во мне, и оно даёт глубинную лёгкость. Я и раньше не очень напряжена была, но сейчас в разы легче стало.

С Ильёй я пошла к психологам, потому что  сама не могла справиться. Я не понимала, что со мной происходит, меня просто выворачивало наизнанку. И психологу говорю: «Мне жутко стыдно, но я чувствую вот это и делаю вот то».  Если я буду говорить открыто, психологу будет легче мне подсказать, в каком направлении я должна двигаться, что искать. А если я буду молчать, мне никто ничего не подскажет. Они же читать мои мысли не умеют и мои эмоции не чувствуют.

Ещё я познакомилась с теорией привязанности — и стала понимать действия не только моих детей, но и многих взрослых. Очень важно, как привязанность влияет на нашу жизнь уже во взрослом возрасте.

Если у меня надёжная привязанность, меня ничто не выбивает из колеи. То есть — ну да, бывает тяжело. Ну ничего, сейчас мы это дело поправим, и завтра будет легче.

Как-то я услышала такое высказывание: «Тот, кто помогает людям, тому помогает Бог». И если мы не будем напрягаться сами, нас обязательно напрягут высшие силы. Поэтому я выбираю то, где мне приятно напрягаться — и где я могу принести пользу. Вот муж мой говорит: «Никакого покоя!» А я ему отвечаю: «Покой только на погосте!»
Так и живём.

— У вас такой огромный опыт родительства, но вы пошли заниматься в группу по развитию привязанности. Почему?

— Я люблю заботиться о детях — кормить, одевать, гулять, дать игрушки, помыть, спать уложить. А вот играть с детьми я не умею. И до недавнего времени считала, что это не обязательно. А в группе меня заинтересовало, что взаимодействие с ребёнком идёт через игру, причём через игру с родителем. Но после первых двух занятий мне понадобилась консультация психолога.  Потому что занятия что-то перевернули во мне, я злилась, меня буквально выворачивало наизнанку. Я понимала, что это что-то не то. А психолог меня спросила: «Когда вы сами перестали играть, вы помните?» И я говорю — конечно, помню. В первом классе мне родители четко сказали: всё, ты стала взрослой, ты идёшь в школу, игры закончились. Больше я не играла, как отрубило.

И вот в группе я, наверное, чтобы научиться играть. И мне очень нравится ходить на эти занятия, я скучаю больше, чем Илья, если пропускаем. И я не только для Ильи туда хожу, я для себя туда хожу — наполняюсь недоигранным, наверное. Есть игры, которые нравятся очень-очень, приносят ощущение какой-то детской радости.

Есть, которые проходят легко. Есть такие, что иногда даже напрягают. Но всё равно я сама после этих игр наполняюсь. И мне проще реагировать на сложности, на какие-то детские истерики.

— А какие изменения вы видите у сына?

Сегодня мы были на занятиях еще у психолога. Она говорит: «Илья стал смеяться в голос». Он стал более открытым, более уверенным. Но тут не только в занятиях дело, хотя они очень помогают, мы много всего пробуем, ищем, делаем.

С Ильёй год назад у нас был случай. Наше детство прошло в Норильске — это север, это серость. И мы в подарок друзьям заказали картину «Природа севера». Дома поставили, я хожу, смотрю на неё.  Заходит в зал Илья — и просто замирает перед этой картиной. Долго стоял, смотрел, а потом говорит мне: «Мама, а ты меня зачем в сером домике оставила?» И тут меня аж прямо стукнуло. То есть ребёнок не помнит, как оно было на самом деле, но помнит свои чувства и эмоции. И эта картина, эти серые краски, они его просто окунули в прошлое. Потом он ещё несколько раз задал этот вопрос. Я уж и так, и этак пыталась объяснить, что я не оставляла, а наоборот — забрала, и психолог с ним об этом говорил. А он уже договорился до того, что в сером домике осталась серая мама. И я ему предложила: «Хочешь — мы с тобой съездим туда?». 

Перед Новым годом, в декабре 24-го года мы поехали в «серый домик» — детский дом. И после этой поездки Илья очень сильно изменился. Он как будто меня принял окончательно. И вот занятия в группе, и какие-то ещё события — они в совокупности дают результат, к которому мы стремимся. Нам с ним сложно находить общий язык, но занятия в группе помогают найти точки для сближения. Хорошо, что там дают много разных тактильных упражнений. Я сама не очень люблю обниматься, и Илья не очень любит. Ну, изредка бывает, когда нахлынет на кого-нибудь из нас. А на занятиях у нас очень много идёт соприкосновений, объятий. И ещё много совместных действий, где надо договориться, где надо ему послушаться меня или мне надо услышать его. И мне кажется, у нас намного лучше стали отношения.

Фото: из семейного архива Валентины

Конечно, он бывает непослушным, иногда бунтует. Но он же ребёнок, он и не должен всегда слушаться.

Я надеюсь, что получится пройти этот курс ещё раз — я вижу, что нас это очень сближает. А потом — пройти с Алиной. А потом нам бы такие занятия для детей 7-8 лет, а потом для подростков — они же вырастают!

— Что-то из того, что вы получаете, занимаясь с приёмными детьми, вы переносите на общение с кровными?

— В первые два года с Илюшкой я столько литературы по психологии перечитала! И вот читала — и видела свои пробелы. И старалась что-то восстановить, исправить. Очень много дали занятия в Школе приёмных родителей. Я ШПР два раза прошла: одна и с мужем. И кое-что меня, мать пятерых детей, повергло в шок. Оказалось, я столько ошибок наворотила!

— Что вы считаете самым важным в жизни с приёмным ребёнком?

Для себя я считаю самым важным не останавливаться в развитии. Узнавать новое, пробовать всё. Потому что если мы будем меняться, то и ребёнок будет меняться. Поэтому лучше максимально заниматься собой — а ребёнок подтянется. 

Очень важно терпение. Но легко сказать — «терпение» — и как же это трудно выполнить!

А для него? Важно обеспечить ему безопасность, чтобы он чувствовал себя полностью защищённым. И почаще ему об этом напоминать — чтобы он знал, что он в безопасности. Что всё хорошо — и будет хорошо.

Текст: Евгения Пайсон

«Связующая нить» – добрые и тёплые игровые и творческие занятия для приемных семей. Это программа укрепления детско-родительских отношений, направленная прежде всего на развитие эмоциональных связей. Совместное творчество, игры и движение дают возможность проводить время целенаправленно уделяя внимание друг другу. Возможность оказаться в группе с другими семьями, которые проходят через схожие вызовы, помогает получить понимание, разделить чувства, обрести общность, найти ответы на свои вопросы.